вы решаете тоже обхватить клыца половинками своей головы.
вероятно, клыцы так приветствуют друг друга. вежливо было бы поприветствовать его в ответ по его обычаю.
но ваша голова не умеет так хорошо открываться! она вообще открывается довольно плохо — даже когда вы разговариваете, рот иногда шевелится не очень хорошо. вы пытаетесь, но вам удаётся только тыкнуть в клыца носом. он чуть-чуть шевелит половинками, и вам опять сложно думать о чём-либо, кроме левой руки.
вы решаете очень крепко обнять клыца при помощи стены.
вы решаете очень крепко обнять клыца при помощи стены.
не в силах использовать клыцевский ритуал, вы возвращаетесь к известному вам — объятиям. а поскольку левая рука у вас занята, обнимаете вы клыца при помощи стены. с размаху и очень крепко. потом отпускаете и обнимаете ещё разок. и ещё.
обниматься очень приятно! а судя по тому, как легко вам даются объятия, вы делали это не раз.
потом они невольно переходят в танец — вам, правда, уже сложно обдумать, как он называется, потому что думаете вы только «РУКА РУКА РУКА». но рука в танце тоже участвует! после очередного объятия вы взмахиваете ей, клыц разжимается — и по инерции улетает наверх.
нежное существо подскакивает и замирает, дрожа.
маслице льётся из руки рекой. вам уже необязательно думать только о ней, но ни о чём другом думать как-то не хочется — оно всё какое-то довольно неинтересное и вообще колышется, ну его.
РУКА РУКА РУКА. всё вокруг становится каким-то ненастоящим.
когда-то вы уже так лежали. не один раз. иногда вам кто-нибудь помогал. Амадин? похоже на то. но чаще вы справлялись сами. вспомнить бы, как!
вы пытаетесь как-то пролезть в воспоминания. но вы будто в каком-то душном мешке. он крепко застёгнут, и если вы продолжите ковырять, там что-то порвётся. сомнительно, чтобы это пошло вам на пользу!
РУКА РУКА РУКА.
хотя нет, не РУКА.
вы открываете глаза. Ммаломер осторожно вас разминает. маслице не перестаёт от этого течь, но мысли о руке совсем отступают. теперь вы можете думать нормально.
но как поступить с маслицем, вам придётся соображать заново.
хотя… если вдуматься… так ли надо вообще как-то поступать?
сейчас, когда мир такой туманный, немного проковырять мешок в голове проще, чем в обычное время. там наверняка найдутся какие-нибудь интересные мысли, а то и полезные. не разумно ли в нём поковыряться? но какими будут последствия, непонятно совершенно. а маслице продолжает вытекать…
действие решалось голосованием. голоса распределились почти поровну.
вы решаете поковырять мешочек в голове, но чуть-чуть.
вы решаете поковырять мешочек в голове, но чуть-чуть.
вы аккуратно ковыряете мешочек в голове, пытаясь понять, что бы сделали в этой ситуации… вы. выбраться головой из мешочка всё равно не получается, но как будто удаётся нащупать что-то через его ткань.
это что-то говорит вам: «срочно перевяжи руку, ХХХХХ ХХХХХХХХХХ!»
что ж, вы учтёте своё мнение! вы кое-как садитесь, залезаете целой рукой в сумку и достаёте всё нужное. моточком вы перетягиваете поклыцанную руку выше локтя, а с помощью «UE» отрываете от штанины полоску ткани и плотно обматываете. ткань пропитывается маслицем, но вскоре оно перестаёт течь. рука явно ослабела, но аккуратно пользоваться ей вы можете.
всё-таки у клыца очень интенсивное добро, вы с таким едва справляетесь. наверное, если он решит обнять вас снова, вы можете даже…
…что? почему так важно было остановить маслице? между прочим, пока оно текло, им можно было бы писать где угодно, не залезая в запасы. очень удобно! вероятно, клыц получил такой результат не специально, но нельзя исключать и того, что так он хотел вам помочь. а вы замотали всё тряпкой. эх вы!
впрочем, что сделано, то сделано. вы отрываете низ второй штанины (не будете же вы ходить в асимметричных штанах!) и осматриваетесь. клыц, кажется, начинает приходить в себя.
после такого крепкого объятия вы с ним почти как братья — вполне логично повязать ему тряпицу из второй штанины! сразу будет видно, что вы — два сапога пара.
вы хватаете клыца за хвостик и стаскиваете на пол. он громко брякается и слегка шевелит разными частями себя, но не цекает. может, он до этого цекал, потому что был ржавый, а маслице его смазало?
в любом случае, пока клыц не слишком активен, вы перематываете его тряпицей и повязываете красивый бантик. клыцу идёт.
вы решаете вежливо поздороваться с нежным существом.
вы решаете вежливо поздороваться с нежным существом.
— здравствуйте, — говорите вы, но оно не особо реагирует. оно перестало дрожать и осторожно тянет шею в вашу с клыцем сторону, но, кажется, ваша реплика тут ни при чём, а при чём лишь умиротворённость клыца.
— ЗЫСКАНЬ, — сообщают маломеры.
— она разумная?
— ОНА НЕЖНАЯ.
вы решаете попросить зыскань достать вам благодать.
вы решаете попросить зыскань достать вам благодать.
вы указываете на верхнюю полку и изображаете, как нюхаете цветок-благодать. зыскань удивлённо следует взглядом за вашим пальцем и берёт её хоботком. вы протягиваете руку. ещё более удивлённо зыскань смотрит на вас, наклоняет голову и чего-то ждёт. глаза у неё прозрачные как водица, и хоботок тоже чуточку полупрозрачный.
вы решаете станцевать танец Нежности и Вежливой Просьбы.
вы решаете станцевать танец Нежности и Вежливой Просьбы.
изящными изгибами тела вы стремитесь выразить, как вам нужна благодать.
а, собственно, как она вам нужна? очень-очень хочется взять её в руки. чтобы посмотреть ещё одно воспоминание? возможно. но на самом деле просто хочется. до мнемоскопа тоже хотелось. и хотелось до того, как вы пришли в себя в коридоре, пахнущем пылью.
хорошо ли делать то, что хочется? иногда ведь сильнее всего хочется вредных вещей — например, есть сладкое вместо обеда. и хотя сейчас есть не хочется ни сладкое, ни обед, принцип сохраняется. вредное и приятное идут рука об руку.
но если так, почему же вам кажется, что вы пришли в лабиринт за благодатью? вряд ли вы задумывали что-то вредное! это крайне невоспитанно.
в любом случае, зыскань не спешит откликаться на танец. она смотрит на вас, чуть склонив голову, но благодать не отдаёт. вы не уверены, что она вообще поняла смысл композиции.
это что же получается — не все проблемы в жизни можно решить танцем?
вы решаете спросить у маломеров, в чём смысл зыскани.
вы решаете спросить у маломеров, в чём смысл зыскани.
маломеры не отвечают. кажется, они всё-таки не умеют видеть смыслы насквозь.
— МОЖЕТ, БЫТЬ ВЫСОКОЙ? — наконец, говорит один из маломеров неуверенно.
— ВЫСОКОЙ!! ВЫСОКОЙ!! ВЫСООООКОЙ!!
— разве это смысл? — сомневаетесь вы. — смысл ведь должен быть содержательным. кем-то стать или чего-то добиться… а быть высоким — ну что это такое? это как-то незначительно. мелкий какой-то смысл.
маломеры на мгновение замирают. потом подскакивают с воплем:
— ТИРАН!! ТИТАН!! ТИРАН!!
вы очень смущаетесь.
— я? тиран? да какой я тиран? или титан… я же их видел. вроде бы. они огромные. а я — обычного размера.
— знаете, — говорите вы. — раньше вы принимали неравномерность бытия. и, кажется, были вовсе не против Пира Титанов. или Тиранов. как всё-таки правильно? в любом случае, вас не смущало, что они употребляют свиной сок и иначе вольготничают. а теперь вы говорите так, будто они вам не нравятся.
— ТИТАНЫ ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ, — объясняют маломеры. — И СМЫСЛЫ У НИХ БОЛЬШИЕ. ТЕСНО.
— тогда я не могу быть титаном, — парируете вы. — раз у них большие смыслы. смыслы ведь вырастают в сердце, а у меня сердца нет. и смысла нет. ни большого, ни маленького.
— НЕ ТЕСНО, — поразмыслив, резюмируют маломеры и снова сплачиваются вокруг вас.
уронив благодать, она тут же опускает в него хоботок. ей явно нравится. похоже, свиной сок очень вкусный.
приятно на это смотреть! ведь всегда хорошо сделать кому-то хорошо, а зыскань явно наслаждается. вы, правда, не уверены, что Последняя Свинья хотела бы, чтобы её соком так распорядились. но, впрочем, основной его объём всё-таки утёк к титанам, так что, наверное, это не очень страшно. зато у зыскани подрагивают усики!
вы поднимаете с пола благодать. как обычно, по рукам разливается доброе, чуть покалывающее тепло. зыскань не проявляет к вам интереса. может, её смысл уже воплотился, и ей не надо запитывать? или это вообще не её благодать?
а может, всё-таки её, просто она ещё более вежливая, чем вы, и лишь делает вид, что ей неинтересно.
отдать зыскани благодать или нет, определялось голосованием.
теперь у вас есть ещё одна единица благодати. как и в прошлый раз, она покладисто ложится в сапог, хотя вроде бы была больше него размером. если захочется, можно отнести её в мнемоскоп — он совсем недалеко.
вы замечаете, однако, что зыскань не успела всё выпить. хоботок у неё тонкий и нежный, поэтому пьёт она медленно. в сапоге ещё не меньше половины свиного сока. ничто, кроме вежливости, не мешает вам снова забрать его себе.
отжать, так сказать, повторно.
вам не очень хочется пить свиной сок самому, ведь его отжимали не для вас. но этот редкий — а теперь и вовсе уникальный! — напиток наверняка может пригодиться в будущем. например, расположить к себе титанов, если это понадобится.
усики и крылья зыскани подрагивают от наслаждения. ничего вокруг не замечая, она упивается соком.
забрать у зыскани сапог с соком или нет, тоже решалось голосованием.
пусть пьёт. сапог вы ей тоже оставляете. в конце концов, у неё роскошные ноги, так что он ей тоже наверняка пригодится.
благодать же вы, пожалуй, отнесёте в мнемоскоп и поглядите ещё одно воспоминание! прошлое было очень интересное.
только вот не стоит ли что-нибудь сделать на прощание с клыцем? смазанный маслицем клыц лежит очень спокойно с красивым бантиком, но вы не уверены, что он может сам перевернуться на ноги. конечно, нет ничего дурного и в том, чтобы просто тут лежать, но всё-таки хочется сделать ему на прощание что-нибудь хорошее.
ничего такого вы не решаете! вы что, дурачок? это свиноотжим, а не клыцеотжим. он предназначен для отжима свиней, а не клыцев. что начнётся в мире, если клыцев будут отжимать в свиноотжиме, а свиней — в клыцеотжиме? паноптикум и пандемониум! и вы их инициатором быть не планируете.
но есть и здравое зерно в этой мысли. клыцу нужна территория, а в свиноотжим больше никто не придёт. так что если клыц согласится захватить его, то всем будет удобно! нужно отнести его туда и проверить, сочтёт ли он свиноотжим достойным захвата. и тогда получится, что вы и ему, и желающим погулять по лабиринту сделали что-то хорошее.
с кряхтением вы берёте клыца в руки — он ещё более увесистый, чем маломеры — и идёте обратно.
ходьба занимает время и продолжится автоматически, если не появится другая команда. пока мы идём, можно, пыхтя, перекинуться парой слов с маломерами.
вы решаете попросить маломеров рассказать анекдот.
вы решаете попросить маломеров рассказать анекдот.
— вы знаете какие-нибудь анекдоты? — спрашиваете вы. маломеры молчат, поэтому вы поясняете: — анекдот — это забавная история с неожиданным концом.
— МАЛОМЕР НЕ ЖДЁТ КОНЦА, — отвечают они. — БЫВАЕТ ВСЯКОЕ.
— ВСЯКОЕ!! ВСЯКОЕ!! ВСЯКОЕ БЫВАЕТ!!
— справедливо, — пыхтите вы. — действительно, в жизни может случиться всё угодно, поэтому любой конец по-своему неожиданный. но в выдуманных историях всё иначе, там действуют законы жанра. а анекдот — это выдуманная история. рассказ о том, чего нет.
маломеры молчат. потом Ммаломер говорит:
— ИДЁТ МАЛОМЕР ПО ЛАБИРИНТУ, А ТАМ «МЭ».
— а в чём шутка? — спрашиваете вы и, заметив их непонимание, поясняете: — ну, неожиданный конец.
— РАССКАЗ О ТОМ, ЧЕГО НЕТ. НЕТ КОРЯМБ.
— а, понял! — восклицаете вы. — буквы абстрактны, поэтому для вас их нет. но, если уж на то пошло, корямба «м» как раз есть, — вы кивком указываете на гребень Ммаломера. — она материально воплощена.
— НЕОЖИДАННО!!!!!
ходьба занимает время и продолжится автоматически, если не появится другая команда. пока мы идём, можно, пыхтя, перекинуться парой слов с маломерами.
в свиноотжиме темно и пусто. вы были здесь, кажется, совсем недавно, но столько успело измениться! вы определились с со своим именем и Ммаломера, укоротили штаны, красиво повязали вторую руку, нашли мнемоскоп и дозвонились до таинственной незнакомки. а главное — поняли, что вы человек или были человеком. это не приближает вас к цели, тем более что вы её и не знаете, но всё-таки приятно иметь в жизни определённость.
вам кажется, что Последняя Свинья бы вас одобрила, ведь она уважает определённость.
кряхтя, вы опускаете клыца на пол — ногами вниз. до сих пор он висел у вас в руках равнодушно, но стоит его ногам коснуться земли, как он вздрагивает и стремительно упрыгивает из рук — с такой силой, что вы не смогли бы его остановить, даже если бы попытались. всё-таки это очень решительное существо.
пропрыгав по свиноотжиму, он замирает перед аппаратом.
вы решаете прогнать свиноотжимный аппарат вхолостую для демонстрации клыцу.
вы решаете прогнать свиноотжимный аппарат вхолостую для демонстрации клыцу.
раз уж вы предлагаете клыцу эту территорию, надо как-то показать её преимущества, а аппарат очень солидно гудит при использовании. вы дёргаете рычаг. верёвки с крюками ползут по потолку, винт набирает обороты.
клыц подскакивает. цекает. и всё с той же решимостью, с которой носился по помещению, кидается в винт!
раздаётся кошмарный грохот. вам это не нравится. во-первых, это явное нарушение порядка, которое может кого-нибудь напугать — нежная зыскань наверняка сейчас замерла и задрожала от шума. во-вторых, даже если клыц хочет отжаться, нельзя делать это в свиноотжимном аппарате. он же не клыцеотжимный! вы решительно против!
но как вы ни тянете рычаг в другую сторону, он не тянется. аппарат докручивает клыца.
спустя положенный срок тот выпадает с другой стороны в гофру. судя по тому, как она надувается, в сок клыц не превратился и лежит там целым. и более того: приглядевшись, вы понимаете, что, кажется, от встречи винта и клыца сильнее досталось винту — на его лопастях видны свежие щербины.
вы решаете недоумевать, почему аппарат запустился без благодати.
вы решаете недоумевать, почему аппарат запустился без благодати.
если честно, вы дёрнули рычаг несколько бездумно. но разве свиноотжим не был запитан от благодати? почему тогда он запустился и без неё?
вы спрашиваете маломеров. на несколько секунд они замирают, а потом вопят:
— ПОЛОМКА!! ПОЛОМКА!! МАШИНА РАБОТАЕТ!!
— РАБОТАЕТ НА ПУСТОМ!!
«поломка», наверное, не то слово, думаете вы. ведь поломка — это когда не работает то, что должно работать. а у вас работает то, что работать не должно. но с другой стороны, это ведь тоже нарушение порядка.
из гофры доносится цеканье клыца и отчётливый стук его половинок. маломеры скользят псевдохейриями по аппарату, но пока им, кажется, не удаётся отыскать причину его своеволия.
вы решаете заглянуть в недра аппарата между лопастями.
вы решаете заглянуть в недра аппарата между лопастями.
вы бы предположили, что машина для свиноотжима, к примеру, умеет механически запускаться без благодати, а та нужна, лишь чтобы воплотить смысл отжимаемой свиньи, но маломеры ищут поломку. что-то явно не в порядке. похоже, машина всё-таки не должна была запускаться.
привстав на цыпочки, вы заглядываете между лопастями в глубь гофры. там всё ещё пахнет фруктами. полумрак лабиринта с трудом пробирается в гофру, но вы видите смутные очертания клыца — целого и свободного от тряпицы. покатость его бока подчёркивает золотистый отсвет.
золотистый.
ваши пальцы тянутся внутрь быстрее, чем вы успеваете задуматься. их окатывает потоком воздуха — тёплого, но и свежего, как не должно быть внутри аппарата. самого лучшего воздуха. доброго, как объятия друга. красивого, как истина.
клыц делает предупредительный цек. кажется, он выбрал, какую территорию захватить.
вы решаете выдернуть руку из аппарата и погрозить ей пальцем, чтоб больше так не делала.
